Воспоминания о П.М.Ершове (Г.С.Модестова)

Боже мой, как давно это было. Далёкий, далёкий 1961 год!… Московский институт культуры. А ведь помнится же!!!
Второй курс, третий семестр. У нас(ура) – западная драматургия, отрывки. У меня к четырём работам, где роли характерные, что мне интересно, занятно…(в общем-то… весело) есть однако(о, ужас!) – Лауренсия в «Овечьем источнике». Я этого не хочу, ужасно боюсь, плачу, прошу, что бы мне эту работу не давали.
Пётр Михайлович, в общем-то, согласен. Но выбравшая этот отрывок студентка Верочка Бескровная настаивает и тоже плачет. П.М. сдаётся. Мне придётся сдаться тоже.
Ну а дальше…огромный монолог. Пытаемся выстроить логику. Понятно…но всё приблизительно. Куда что «прицепить» тоже не совсем ясно. Сцену с мужчинами как-то построили. Вроде бы что-то вырисовывается…а дальше-то что? Я кричу на своих «сородичей», ругаю их, ругаю…, а им смешно (да и мне тоже).
П.М. к нам на репетиции не ходит. Култыхаемся, бултыхаемся, ссоримся, миримся, что будет сами не знаем.
Первый показ мастеру наших самостоятельных работ. Волнуются, конечно, все. Я просто боюсь. Уверена, что наш отрывок на экзамен не пойдёт. Снимут. Но… Отыграла я свою Лауренсию, «отболела» ею во всех смыслах. Идёт анализ того, что наработано. Прячусь за спины сидящих студентов. П.М. медленно поворачивает голову в мою сторону, и я вижу его лукавый взгляд. Боже! Неужели пронесло?!
И началась настоящая, самая мучительная и самая прекрасная работа. Первый вопрос, который задал П.М. всем нам, участникам этого отрывка: «Что же здесь случилось то и зачем, Галочка, Вы сюда примчались?» И наши банальные ответы: «нам стыдно», «она убежала от насильника», «все переживают» и тд и тп. Пётр Михайлович мне: «Ну, Вы покричали, покричали…и что?»
— «Ну, им должно быть стыдно»
— «И что?»
— «Наверное, Лауренсия хочет, что бы они за неё отомстили»
— «И всё?»
— «А может быть ей надо чтобы они вообще проснулись и начали защищать и себя против насилия?»
— «Скажем так: это, пожалуй, ближе. И чего же хочет от них Лауренсия?»
— «Скорее всего, какого-то конкретного поступка. Может быть, чтобы с оружием в руках пошли защищать своё селение.»
— «Вот и попробуйте раскачать их на этот поступок. И тогда чем же, будет занято ваше внимание?» — «Пожалуй тем, как они реагируют на те обвинения, которые я им бросаю.»
— «Правильно. И если их реакции вас не удовлетворяют, вы бросаете к их ногам всё более шокирующие аргументы.»
И дальше пошла очень кропотливая работа по построению логики моей Лауренсии и моих «земляков».
Наконец-то мы по-настоящему «заболели» ситуацией, заложенной в нашей сцене. Оказалось, что я могу одновременно и любить, и ненавидеть этих людей. Как мне хочется иногда и поколотить, и обнять их. Боже, как болит за них сердце!!!
Отрывок был вынесен на экзамен и стал одним из лучших в череде других.
Спасибо, дорогой Пётр Михайлович. Именно эта работа с Вами стала началом моего бесконечного интереса и любви к актёрской профессии и режиссуре.

Я никогда не хотела стать театральным педагогом. Но…случилось!
Владивосток (1970-1971г.)
Петр Михайлович пригласил меня преподавать мастерство актёра в Дальневосточный институт искусств.
Страшно, трепетно и очень ответственно.
Почти ежевечерне мы с моими коллегами Александром Дмитриевичем и Розой Парфирьевной Павленко в гостях у Ершовых.
П.М. много и интересно рассказывает о своих встречах и общении с замечательными людьми: актёрами, режиссёрами, учёными.
А.Д. Дикого и В.О. Топоркова Пётр Михайлович считает своими учителями, а со знаменитым физиологом П.В. Симоновым много и плодотворно сотрудничает.
И поэзия! Стихи!!! Потрясающе, завораживающе их читает П.М. Именно тогда, кстати, он открыл для меня Мандельштама.
В это время, Пётр Михайлович увлеченно работает над темой «Режиссура как практическая психология». Мне нравится это сочетание – «практическая психология». А вот как эту человеческую психологию выразить практически, я пока не совсем понимаю. Но рядом со мной мой дорогой, замечательный, мудрый Учитель.
И мы работаем. Обсуждаем, ищем подходы к обучению и воспитанию студентов театральных вузов. А практически, импровизационно осваиваем то, что П.М. называет «параметры борьбы» («инициативность», «сила/слабость», «дружетсвенность – враждебность» и тд.
А завтра я иду к студентам и предлагаю им придумать ситуации, в которых они могли бы использовать уже известные им «элементы борьбы» по собственному разумению. Оказывается, им это интересно и очень нравится. Сыплются предложения: «а давайте попробуем одну и ту же ситуацию сыграть по разному: сначала, например, всё дружественно, а потом всё враждебно. Или сначала один сильный другой слабый, а потом наоборот.»
П.М. одобряет такой ход работы. «Ну, а если это не этюд, который может существовать в разных вариантах, а отрывок из пъесы? Тогда как?» — интересуется П.М.
Берём в работу отрывок из пьесы «Укрощение строптивой». Вместе думаем, вместе ищем варианты. П.М. помогает. Вместе приходим к выводу, что в отрывке то необходимо ТОЧНО определить в каких отношениях существуют действующие лица: кто друг, кто враг, кто сильный, кто слабый, кто инициативен, а кто распоряжается инициативой, и тд и тп. И тогда задача актёра – точно выполнить заданные договорённости, а режиссёра – добиться точного исполнения толкования ситуации.
А дальше – самое интересное. Возникает вопрос – Как? Как же происходит то, про что мы договорились. О, Сколько разных вариантов возникает вдруг! И все, вроде бы хороши. Но…нет! Мы должны найти только то, что не разрушит нашего толкования ситуации.
Ура! Мы его, кажется, нашли! Очень смешно получилось! Как же интересно мне работать со студентами. К счастью, среди них, всё-таки случаются великие выдумщики, способные на парадоксальные решения. А это самое главное и самое замечательное.
Вот и случилось! Более тридцати лет я – театральный педагог. Спасибо мой дорогой Учитель!
Галина Сергеевна Модестова.
Режиссер, педагог.